Россия без водки! Александр Дугин

Борьба с алкоголизмом россиян – это очень правильная, здоровая и ответственная тема. Я думаю, что отец Тихон Шевкунов, который стоит в авангарде этого процесса, и русская православная церковь, которая его активно в этом поддерживает, делают очень благое дело. Алкоголь с социологической точки зрения – это крайняя форма эвфемизации действительности. Эвфемизация – это определенный режим бессознательного, который связан с тем, что Жюльбен Дюран называет ноктюрн. На простом языке описать это социологическое психоаналитическое явление ноктюрн, ноктюрническое, ночной. Эвфемизация означает, мы видим что плохо, заложили за воротник, стало все хорошо. Или сидим в квартире, углы которой рабочие построили совершенно неправильно. Понятно почему. Либо в спешке, либо гастрбайтерами. Но мы поймем, что у нас такие углы, когда клеим обои. Они у нас никогда одна с другой не сходятся, потому что мы недостаточно «приняли». Стоит только «принять» и эти углы становятся прямыми.

Реальность, в которой мы живем, в значительной степени создана пьяными мастерами. Мастерами, которые слегка иным образом воспринимали пропорции из оконной симметрии, чем человек в строгом математическом состоянии ума. Для того, чтобы восстановить симметрию и чтобы она перестала угнетать своими неточными пропорциями, человек выпивает. Происходит явление эвфемизации. Дальше этот проект восстановление симметрии может проходить на все. Например, человеку не платят зарплату, он дал стакан и как бы заплатили. Или бросила жена, говорит, ну, куда ты там ничтожный балбес, лузер? Опять накатил и вроде все неплохо, никакой я не лузер, может, она и не уходила. Может она вернется. И действительно возвращается, жене тоже неохота по улице ходить. Возникает идея заклинания реальности. Добром это не кончается, потому что заклинаешь, заклинаешь и толку все равно никакого. Потому что приходится пробуждаться и опять кривые углы, отсутствие жены, какие-то бутылки, собутыльники малоаппетитные, приятные рядом валяются, храпят. Это все издержки режима эвфемизации. И церковь взяла на себя очень сложную миссию, сказав: «Хватит! Хватит жить в режиме эвфемизма».

Но здесь ответ. Это большая опасность. Потому что если русский человек перестанет пить и переходить в любых сложностях в режим ноктюрна, то есть, надираться с друзьями или в одиночку, в основном с друзьями, что показывает, что у русских людей еще осталось какое-то чувство общинности. Англичане пьют в одиночку. То, что русские пьют хоть с собакой, хоть с котом, хоть с кем-то, хоть с телевизором, но что-то должно сопровождать тебя. Это означает, что еще какое-то ощущение цельности, общинности, соборности у людей осталось. Не все потеряно. Но есть и опасность. Если русский человек перестанет включать режим эвфемизма тогда когда надо или не надо, то он начнет обращать внимание на то, что вокруг него. А вокруг него далеко не все в порядке. И он начнет пытаться, может, неделю-две не будет пытаться, но потом начнет приводить все в соответствие. Это очень опасная вещь, если русский человек начнет приводить что-то в соответствие, полное несоответствие, в котором он живет, и к которому уже привык. Если русского человека полностью от этого отключить, нашего человека, россиянина, сейчас мы в этом смысле всех русифицировали, все великие народы, которые живут на территории Евразии. И у тех, которых есть переносимость к алкоголю, и у тех, которых ее нет, и сильные, и слабые. Мы всех в этом смысле русифицировали. И все стали русские. Если все это огромное население перестанет включать режим эвфемизма, то ситуация фундаментально изменится в стране. Во-первых, будет гораздо больше неврозов. Потому что если человек в здоровом состоянии увидит, что концы с концами не сходятся или что у него кривой угол, он начнет разбивать стены, он начнет пытаться это совместить. А оно потянет за собой другое и где будет конец этого процесса, предсказать трудно. Поэтому это заигрывание с очень опасными силами.

Я считаю, что церковь – это та инстанция, которая может на это пойти. Потому что когда русский человек перестанет пить, впадет в невроз, у него начнется бешенная энергия, которую раньше он просто раз, переключил и она по квартире рассеивается, ближе уже к диванчику. А сейчас она никуда не будет рассеиваться, этого режима нет, она будет подталкивать русского человека к действию. И церковь знает рецепт, что русскому человеку делать. Ему надо спасаться, заниматься духовным самосовершенствованием и тогда русская православная церковь даст нашим людям горизонт. Этот горизонт – огненный, яркий, мощный. Это другой режим, называется режим Диурна, режим дня, такого героического действия. На что способны русские в этом режиме дневного существования, мы почти не знаем.

Я думаю, что это будут величайшие свершения. Во-первых, мы порядок в доме наведем. Мы увидим, что эта идея выключать нас из режима Диурна и погружать в режим ноктюрна имеет своих авторов, своих архитекторов. Не только тех, кто наживается на алкогольной продукции, но которые эксплуатируют специфику нашего народа, отвлекая его от того, чтобы он наводил порядок в своем доме. Это действительно вызов. Трезвый русский человек, непьющий русский человек – это очень серьезная проблема. Церкви она по плечу. Никому больше она точно не по плечу. И в первую очередь не по плечу самому трезвому русскому человеку. А отец Тихон и церковь предлагает решать по-другому. Великолепная идея, полностью поддерживаю, считаю, что у этого есть все шансы выиграть. Но церковь должна понимать, что таким образом она будит народ, поднимает с колен. Она поднимает народ, который лежит на животе, хрюкает и пускает пузыри в луже. Ведь что такое эвфемизм? Эвфемизм – это когда человек сталкивается с какой-то грязью, он говорит: «это чистота». Его обирают, он думает: меня наоборот, одаряют. Он видит, что над ним издеваются, например, на телевидении. Он говорит: «О, меня уважают!». На телевизоре сидят какие-то рожи и просто плюют в него типа Цикалы или камеди клаб, он говорит: «меня уважаешь?» и протягивает руку какому-нибудь Галустяну омерзительному, который кривляется и строит рожи. Естественно, только пьяный человек может смотреть камеди клаб или Цикалу. Что сделает трезвый русский человек с Цикалой и Галустяном, мне кажется очевидно. И церковь должна удержать русского человека от того, чтобы он сделал с Галустяном то, что с ним надо бы по уму сделать. И церковь это может сделать, удержать. А сам русский человек, боюсь, нет. И здесь очень ответственная вещь.

Отец Тихон Шевкунов, поднявший эту линию, берет на себя историческую ответственность за то, чтобы поднять наш народ с колен и удержать, чтобы, встав, он не натворил дел. А может натворить, потому что это более опасно, чем лежащий, хрюкающий свиной тушей русский. Надо понимать, что помимо того, что мы за долгие столетия привыкли хрюкать и просто валяться в дерьме, называя это золотом, мы настолько привыкли к этой эвфемизации, что даже не замечаем, как ее включаем. Мы ее включаем всегда, везде, на каждом шагу. И с одной стороны это трудно – изменить эту привычку. Во-вторых, это чрезвычайно опасно с точки зрения социально-политической, поскольку очень многие силу и в первую очередь элиты российского общества иными русских, кроме как находящихся в положении горизонтальном не видят, и видеть не хотят. Церковь бросает вызов опыленному сегменту политического истеблишмента.

Народом, который находится в стадии возрождения, гораздо труднее управлять, чем народом, находящимся в стадии энтропии и разложения. Этот народ будет выдвигать требования, он будет проверять, помнить, что ему сказали. Это только пьяный ничего не помнит. Он говорит, я тебе там то сделаю, кризис закончился, а он продолжается. «Ты мне врешь!» — скажет трезвый человек. А пьяный говорит: «О, конечно, закончился». Конечно, закончился! Дал еще стакан и совсем закончился кризис. При этом церкви тоже надо будет подумать, как по-настоящему огонь зажечь в людях. Одно дело их поднять, а следующее уже зажечь огонь. Потому что они не удовлетворятся суррогатами. Им нужна будет огненная вера, вера отцов, настоящая русская православная вера с миссией, с задачей мировой, с изменением себя и всех остальных в лучшую сторону. Мы на меньшее не готовы. Может быть, и лежали столько веков для того, чтобы встать и начать уже действовать. По-настоящему действовать, во всю нашу мощь! И, конечно, церкви нужно прийти в себя, встать в позицию настоящих пастырей этого нового, проснувшегося в лучшем смысле слова, стада. Но уверен и радуюсь, что это будет не стадо овец. Это будет стадо русских львов, русских тигров, стадо русских медведей, которые стадами, мы знаем, не ходят и пасти их – это вещь чрезвычайно сложная. Но я полностью это приветствую, церковь с этим справится. Я думаю, что русские просто должны прекратить пить. Они должны переключить режим. Русская православная церковь нас призывает к этому сейчас. Я считаю, что это настоящая философская программа спасения нации, народа, всех народов, которых мы этим заразили, мы должны вылечить. Кто, как не мы? Мы сделали страну пьянчуг, синяков и мы за это ответственны. Мы ответственны за то, чтобы привести их опять в божеский вид, в котором мы их и нашли когда-то на нашей территории.

Стенограмма монолога Александра Дугина сделана по заказу www.ekoray.ru